Путница - Страница 60

Альк неторопливо – куда спешить-то, целых три мига в запасе! – протянул левую руку и сдернул с крючка полотенце. За один конец, позволив второму упасть в ведро с обмылками. И, подпустив Сиву поближе, резко, наотмашь хлестнул набрякшей тряпкой по правой сабле. Круто остановленная на скаку, она ушла влево, заодно ломая удар второму клинку. Сива коротко матюгнулся, пытаясь снова замахнуться и войти в ритм, но не успел. Альк ударил еще раз, на сей раз пониже, захлестнув крестовину, и дернул. Сабля выпорхнула из кулака, кувыркнулась под потолком и упала за стойку. Оттуда послышался истошный визг служанки – к счастью, не боли, а ужаса.

Саврянин крутанул полотенце, протянув его по полу, с утра посыпанному свежим песочком, и сразу же – махнул-щелкнул по Сиве. Мужик вскинул освободившуюся руку, думая принять удар на нее, но Альк вовсе не собирался бить его по лбу. Конец тряпки на ладонь не долетел до лица, а вот песок – очень даже.

– А-а-а, сволочь! – Держать саблю, одновременно пытаясь протереть запорошенные глаза, было очень неудобно. Саврянин любезно пришел Сиве на помощь, просто вынув клинок из его руки (зрители скабрезно захохотали) и отбросив к первому. Служанка снова пискнула, больше для приличия.

Полотенце взвилось в последний раз и обмоталось вокруг шеи забияки. Рывок – и Сива, закрутившись волчком, слетел по ступенькам, сделал еще несколько пьяных шагов и ничком рухнул в лужу. Грязь расплескалась по обоим заборам.

Альк спокойно спустился с крыльца, припечатал вяло барахтающееся тело ногой и громко поинтересовался:

– Сколько с него?

– За девять раз, три стула, шесть чашек, тридцать две тарелки и выпивку – семнадцать сребров и три медьки! – сверившись с записями, торжествующе возвестил кормилец из окошка.

Саврянин наклонился, охлопал Сивины карманы и вытащил кошель. Поверженный драчун заскулил от унижения, пытаясь грязными руками протереть все еще зудящие глаза.

Раздался глухой звон пересыпаемых монет. Потом перед носом Сивы упал кошель, развязанный и ополовиненный.

– Заходите еще, – издевательски пригласил новый вышибала «Стрелолиста», убирая ногу.

– Кры-ы-ыса… – только и сумел простонать буян.

– В точку.

Альк вернулся к крыльцу и аккуратно приладил грязное, мятое полотенце на место. Вызывающе поглядел на посетителей. Те живо расползлись по местам, усиленно делая вид, что ничего особенного не произошло.

– Неплохо, – снизошел до похвалы подошедший за деньгами кормилец. – И это… повязку-то нацепи. Чтоб гости сразу видели: тут не шалят.

* * *

Когда Альк вернулся домой, Рыска с Жаром уже места себе не находили от беспокойства.

– Где ты шлялся, придурок?! – с порога заорал на него вор.

– Мыться ходил, – съязвил саврянин, швыряя на лавку трофейные сабли, чем вверг девушку в еще большую панику.

– Где ты их взял?!

– Подарили… – Голова у Алька действительно была чистая, концы волос еще мокрые – на обратной дороге саврянин спустился к речке и спокойно, без очереди вымылся в чистой прохладной воде. Там же бросил краденые штаны и переоделся в новую одежду, взятую у кормильца частью в счет сегодняшней работы, частью в долг.

– Ну вот, – трагично воскликнул Жар, обращаясь к Рыске, – мне ты воровать запрещаешь, а этот тип средь бела дня кого-то раздел!

– Уже ночь, – лениво уточнил белокосый мерзавец и дунул на лучину. Комната от печи до стола погрузилась во тьму, лари еще худо-бедно освещала луна из окошка. Разошлись-таки тучи, завтра жаркий денек будет.

– А может, и убил! – продолжал развивать мысль вор.

– Альк!!!

Саврянин понял, что они все равно не уймутся, и ворчливо признался:

– Я работу нашел, в кормильне. С полудня и до полуночи.

– Но почему ты нас не предупредил?! – Голос у Рыски был жалобный и срывающийся. Похоже, действительно волновалась.

– Вы ж только счастливы были бы, если б я не вернулся.

– Неправда!

– Потому что это означало бы, что ты опять во что-то влип, а нам расхлебывать! – уточнил Жар и тут же с жадным любопытством поинтересовался: – И как, много заработал?

– Еле доволок. – Альк, не обращая внимания на дальнейшие упреки, стянул штаны и ощупью, по звону, нашел выпавшую из кармана медьку, гнутую и поцарапанную. Да, богатая добыча! Кормилец начнет платить ему только послезавтра, когда саврянин отработает одежду, а потом нужно будет еще башмаки купить… Альк поморщился, осознав, что рассуждает, как скопидомный весчанин, и зашвырнул монетку в угол. Конечно, во время учебы в Пристани у него бывали проблемы с деньгами, и одалживать приходилось, и подрабатывать, – но тогда это было скорее забавой, с твердой уверенностью, что всегда можно достать еще. Он же не какой-нибудь безродный бродяга – хоть отец и заявил, что блудный сын ни медьки от него не получит, пока не бросит эту дурь. Да Альк и сам бы не взял – пока не вернулся бы на нетопыре, с крысой, доказав родителям, что сделал правильный выбор. Но теперь…

– Когда ж я наконец сдохну всем на радость, – с мрачной иронией пробормотал саврянин, уже уткнувшись лицом в подушку.

Что белокосый обосновался-таки на печи, в нескольких шагах от «незамужней девицы», друзья сообразили много позже, когда сами легли и немного успокоились. Но скандалить еще и по этому поводу ни у кого не осталось сил, так что бдительный «братик» просто оставил дверь между комнатами открытой, подперев ее башмаком.

* * *

Первая крыса пришла через три лучины, когда люди уже крепко спали. Ей пришлось потрудиться, чтобы проникнуть в дом, – окна и двери закрыты, стены проконопачены. Но потом крыса отыскала-таки лаз через подпол и мышиные норы. Остальные же пойдут по ее следам, как по нитке.