Путница - Страница 74

– Можно подумать, вашим мужикам хуже, – не остался в долгу белокосый. – У каждого по две жены, и обе ему пятки чешут.

– Не у каждого, а только если хозяйство большое, – обиделась за родину Рыска. – И они вовсе не для ублажения мужа, а друг другу в помощь! Это ж и убирать, и готовить, и ребенка смотреть, и грядки полоть – как тут одной управиться?

– А служанки на что?

– Им же платить надо!

– А женка дешевле, да? Кстати, часто ты видела, чтоб Сурок за ней корзины тягал?

– Но ты же мне не муж!

– Значит, тем более ничем не обязан, – торжествующе заключил Альк.

Рыска лишний раз убедилась, что спорить с саврянином бесполезно: он так все переиначит, что боровик поганкой покажется. Раздосадованная девушка шваркнула корзину на землю, демонстративно отступила на шаг и заявила:

– Хорошо, тогда бросим ее здесь! Только есть с этих пор мы будем в кормильне, за твой счет!

И, не давая Альку возможности возразить, развернулась и быстро пошла к рыночным воротам, благоразумно заткнув уши (впрочем, кое-что все равно пробилось).

Оглянуться девушка рискнула только на подходе к дому. «Вьючная корова» брела в двадцати шагах позади и по другой стороне улицы, чтобы никто, упаси Божиня, не подумал, что они вместе. С женской, узорного плетения корзиной в руке он и впрямь смотрелся очень смешно, так затравленно озираясь по сторонам, словно каждый прохожий тыкал в него пальцем и глумливо хихикал.

Поймав Рыскин взгляд, Альк злобно сощурился и прошипел:

– Молодая здоровая девка – а мужчина за ней корзину несет!

Рыска проказливо ухмыльнулась, согнулась крючком, придерживая рукой поясницу, и заковыляла, как древняя старуха, кряхтя и охая.

Альк сплюнул и отстал еще больше, добравшись до дома пятью щепками позже девушки. Уронил корзину у порога и, не останавливаясь, прошел в Жарову комнату, хлопнув дверью. «Еще бы, – с досадой подумала Рыска, – на печи-то хлопать нечем». Впрочем, друг вернется не скоро, а в спальне прохладнее, чем в кухне, девушка сама там передремывала днем. Но настроение все равно оказалось слегка подпорченным, к тому же Рыска спохватилась, что из-за ссоры с Альком забыла про свеклу и придется варить не борщ, а щи.

Прошло четыре лучины, начало темнеть, а саврянин из комнаты так и не вышел. Только пару раз кровать скрипнула. Рыска начала беспокоиться, чувство вины грызло все сильнее, хотя девушка и пыталась убедить себя, что нахал получил по заслугам. В самом деле, не переломилась бы она под той корзинкой, донесла…

– Альк, выходи! – сдавшись, поскреблась Рыска в дверь.

– Отстань, – нехотя отозвались изнутри раза с третьего, поняв, что иначе девка не отвяжется.

– Щи сварились.

– Я не голоден.

Рыска ущипнула себя за ухо, болью изгоняя гордость, и шепотом, в самую щелку, попросила:

– Ну прости меня, пожалуйста.

Альк не ответил.

Девушка с досадой (а она-то готовила, старалась!) отошла от двери и прикрыла расставленную на столе посуду полотенцем, от мух. Не хочет – не надо, им с Жаром больше достанется!

– М-ме-е-е! – раздалось под самым окном. Опять молодая непослушная коза вырвалась из хлева и забежала на их половину двора! Рыска выскочила из избы, поймала негодяйку за рог и потянула назад к хозяйке.

– До чего хитрющие твари, будто люди! – заметила тетка Ксюта, огрев беглянку палкой по мохнатому боку. Палка отскочила, будто от надутого пузыря, а вид у козы стал еще более зловредный. – Чуют, что мне невмоготу за ними гоняться, и пользуются. Может, подоишь это наказание? А то мне что-то спину прихватило, еле сгибаюсь.

– Да, конечно! – Рыска уверенно взялась за подойник. Ей уже приходилось доить и эту козу, и прочее стадо, когда хозяйке надо было отлучиться по торговым делам.

Белые струйки весело стреляли из-под пальцев, молоко было жирное: плотная белая пена поднималась вдвое быстрее, чем сам надой. Девушка облизнулась – на хуторе это было первейшее лакомство, Сурок держал пару козочек для «малокровных» детишек, ну а на пену с ложками нападали Рыска и Жар, поджидая Фессю у дверей хлева, чтобы женка не видела.

Хозяйка, прислонившись к косяку, оживленно болтала, пересказывая поселковые новости и сплетни. Девушка слушала вполуха: она еще мало кого здесь знала, в ценах на кормовое зерно не разбиралась, а слухи о приближающемся конце света ходили каждый год. Правда, теперь к ним какой-то Хольгин Глас добавился, но это лучше у Жара расспросить. Опять враки, наверное.

Мимо забора прошел какой-то человек, лица в сумерках не разобрать, но если с хозяйкой не поздоровался – чужой. Щенок проводил его беззлобным визгливым тявканьем, подражая лаю соседских псов.

– Скорей бы уже этот дурень вырос, – заметила тетка. – Мне поспокойней было бы, особенно зимой, когда одна в доме. А твои мужики еще не вернулись?

– Альк дома… – Рыска не удержалась, вздохнула.

– Случилось что? – прозорливо спросила хозяйка.

– Да так, ерунда…

Выслушав красочный рассказ девушки, тетка Ксюта захохотала так, что коза шарахнулась, чуть не опрокинув уже наполненный подойник.

– Ну ты ему и подгадила, милочка! Они ж, савряне, дурны-ы-ые! Дома со своих баб пылинки сдувают, в глаза – щенками-цуциками, а на людях всенепременно надо причиндалами потрясти. Для него женщине такой почет оказать – все равно что без штанов по улице пройтись было. Ох девка, ох и молодец, эк поганого двукосца в грязь мордой макнула! Так его! Будет знать! – приговаривала тетка, рукавом утирая выступившие слезы.

Рыске, напротив, стало совсем плохо и стыдно. Она-то думала, что всего лишь чуток проучила Алька, а оказывается, унизила дальше некуда!