Путница - Страница 90

Рыска ошарашенно уставилась на друга – голосок у нее был хоть и чистый, но слабенький, та же Фесся на раз перепевала; да и про мудреца Невралия вспоминать было жутко стыдно.

– Не робей, заказывай – страшилку, смешилку, былину, всякую напрасли́ну!

– …пиво бурливо, вино-«ледянку», борщ со сметанкой, – басом добавил кормилец, вызвав дружный смех гостей.

Напряжение спало, Рыска тоже улыбнулась и уже спокойнее осмотрела толпу. Люди как люди, глазеют на нее чуть ли не с благоговением – ишь Жар расхвалил!

– А про любовь сказка будет? – застенчиво спросила девчушка лет четырнадцати. Две ее подружки-ровесницы захихикали, но поддержали умоляющим: «Да-да-да! И чтоб с прекрасным тсаревичем!»

– Про любовь? – Рыска на миг задумалась – и с упоением ощутила, как за спиной уже привычно разворачиваются невидимые крылья вдохновения, сейчас подхватит и понесет. На стуле стало неудобно и тесно, девушка подпрыгнула и боком села на стойку, лукаво склонив голову к плечу. – Так уж и быть, будет вам тсаревич! Только чтоб потом не жаловались…

Убедившись, что все идет как надо, кормилец отправился разливать пиво по кружкам – подсовывать его увлеченным гостям очень удобно, выпьют и спохватятся, только когда счет увидят. А после пива и закусить непременно захочется!

Рыска без помех добралась до середины сказки, когда Жар виновато подмигнул подруге и стал пробираться к выходу – до вечерней службы в молельне остались считаные щепки, как раз добежать. Девушка весело кивнула в ответ: ей уже было ничуточки не страшно, и, хотя ее россказни понравились не всем, внимательных слушателей оказалось больше, а разочарованные ушли или мирно ужинали за дальними столами.

Рыска рассеянно проводила друга взглядом, набрала побольше воздуха… и поперхнулась. Альк сидел на стуле у двери, перегородив проем упертой в косяк ногой, и смазливая служаночка, пристроившись сбоку, любовно переплетала белую разлохматившуюся косу. Саврянин довольно щурился, как кот, которого чешут за ухом. Жар, проходя мимо, отвесил какую-то шуточку, по лицу видать – скабрезную. Альк ухмыльнулся, убрал ногу и лениво пнул ею вора. Не достал (видно, не старался), но заставил скакнуть.

– Ну?! – нетерпеливо окликнул сказочницу пожилой, почтенный с виду мужчина, увлекшийся байкой чуть ли не больше девчушек, тоже слушавших с приоткрытыми ртами. – Чего замолчала?

Рыска заставила себя оторвать взгляд от этой гадкой (почему, интересно?!) сцены и продолжить рассказ. Вот только лес, по которому шла ее героиня, становился все гуще и мрачнее – даже волки, несмотря на полдень, завыли.

И что эта чернушка в Альке нашла?! Вон сколько ринтарских мужчин вокруг, а она в саврянина вцепилась. Он даже не красивый. И тощий.

Рыске на глаза попался пивной живот кого-то из слушателей. Потом еще один, побольше. Нет, но бывает же и золотая середина! Как у Сивы, например. Девушка покосилась на наемника. Тот сидел совсем рядом, неприкрыто любуясь Рыской. Вот, отличный же мужчина! Волосы темные, лицо круглое, глаза добрые, нос… нос, прямо сказать, грушей, уши оттопыренные, в вырезе рубашки шерсть курчавится. Обрадованный ее вниманием наемник широко заулыбался, показывая щербину на месте давно выбитого клыка.

…Нет, ну что она в нем нашла, а?!

Рыска закусила губу. Жаровы подружки ее почему-то совершенно не тревожили, даже забавляли, а то и сочувствие вызывали, если для них это было всерьез. А тут… «Бедная девочка! – попыталась настроить себя на жалость Рыска. – Как будто не видит, что Альку от нее только одно надо!»

«Бедная» уселась к саврянину на колени и взялась за другую косу. Альк чуть отклонился вбок, чтобы по-прежнему видеть сказочницу, но взгляд у него стал затуманенный, рассеянный. Девица перебирала пряди медленно, со вкусом, явно наслаждаясь занятием.

Конец у сказки получился мрачноватый – у Рыски на каждую байку их было несколько, смотря по настроению. Но слушателям понравилось.

– Жизненно! – одобрил Сива. – Нечего было с этим поганцем связываться, сразу ж видела: чудище.

– Все равно жалко, – обиженно возразила одна из девчушек. – Что вы, мужики, в настоящей любви понимаете?!

– Ничего, – согласился наемник. – Мы больше по той, что детьми кончается, а не гробом.

Вокруг захохотали: мужиков в кормильне было в разы больше, и девчонка обиженно поджала губки.

– Неужто они так и сгинули? – с надеждой обратилась она к сказочнице. – Или Хольга все-таки сжалилась и чудо ниспослала?!

Рыска застенчиво и загадочно улыбнулась, предоставляя слушателям самим додумать ответ, какой кому больше понравится.

…А может, и видит? А может, и получил уже, вот она так к нему и льнет?!

Девушка решительно развернулась так, чтобы взгляд при всем желании не мог упасть на дверь, и начала другую байку.

* * *

Последний гость наконец ушел, и кормилец, заперев дверь, принялся подсчитывать выручку. В заведении остались только свои да Сива, тоже почти свой, его можно не бояться.

Здесь Рыске монет не кидали, полагая, что достаточно платы за ужин, а хозяин сам поделится со сказочницей.

– На, бери, – не обманул тот, отделив несколько монет от солидной кучки. – Может, денька через три-четыре снова зайдешь?

Рыска охотно кивнула. Удивительно, но на этот раз она почти не устала – то есть, конечно, и горло болело, и ноги подкашивались, но голова была совершенно ясной, без той опустошенности, как в Зайцеграде. А вместо запоздалого стыда («Что я несла?!!») появилась гордость за хорошо сделанную работу.

– Да-а-а, из тебя знатный сказочник вышел бы, – с сожалением заметил Сива.